Zombie cats


Гео и язык канала: Россия, Русский
Категория: Книги


Читаю книжки. Разные, но особенно: научпоп (биология!), история, научная фантастика. Пишу мысли по поводу.
Книжный агрегатор - https://t.me/thelibraryofbabel

Связанные каналы

Гео и язык канала
Россия, Русский
Категория
Книги
Статистика
Фильтр публикаций


Репост из: Rotten Kepken
Умерла Нина Демурова, последняя из «Золотого поколения» переводчиц (Нора Галь, Людмила Брауде, Лилианна Лунгина, Наталья Трауберг, Ирина Токмакова).


Убогость их диаграмм особенно поражает на фоне рисунков из дореволюционных изданий, включенных в книгу.


Наткнулся сегодня в «Подписных» на вот эту книгу. Без слез не взглянешь: если бы они нашли крутых людей с точки зрения визуализации данных, это была бы книга мечты. Но вместо этого они все подряд превратили в круговые диаграммы 🤦‍♂️ Даже оглавление сделали в виде круговой диаграммы.


​​Обнаружил, что если пробиться сквозь неимоверно нудную первую главу, "Это было навсегда пока не кончилось" Алексея Юрчака оказывается вполне себе увлекательным погружением к советской Атлантиде:

Комната советского подростка, город Владимир, 1981 г. Снимок является постановочным автопортретом хозяина комнаты, Андрея Власова (родился в середине 1960-х). Слева на столе стоит советский магнитофон «Маяк 202» (выпускался с 1974 г. киевским заводом «Маяк»), справа на стене висит коллекция пустых пачек из-под иностранных сигарет, на столе стоит советский коротковолновый приемник ВЭФ-201 с выдвинутой телескопической антенной для приема коротковолновых диапазонов (выпускался с 1969 г. рижским радиозаводом ВЭФ) и пустая бутылка из-под чешского ликера «Бехеровка», на стене висит плакатик западногерманской сигаретной фирмы ASTOR, фотографии рок-звезд, коллекция записей на магнитофонных пленках, справа портрет Брежнева, а еще правее портрет поменьше Джона Леннона в черной рамке (Леннон был убит годом ранее). Себя хозяин комнаты изобразил одетым «по-западному» — в джинсы, кожаные туфли на деревянной платформе без задников, на шее повязан бант, волосы спереди короткие, а сзади длинные (в «рок-стиле»); он сидит в «несоветской» позе (закинув ногу на ногу «по-американски») и пьет «коктейль». Фото предоставлено Ольгой Шевченко.


​​Вообще, вдруг осознал, что мне все это время напоминали писания Симоньян - да это же «Первый субботник» Сорокина! Сборник рассказов, написанных в в 1979—1984 годах, которые все (почти все) построен на использовании одного приема: "бодрая, как плакат, простая, как табуретка, стопроцентная советская проза третьего сорта» (цитата из «Нормальной истории» Сорокина, в оригинале речь о поэзии), один в один стиль Симоньян - красоты природы, люди труда, вот это все - и в какой-то момент в рассказе что-то ломается и начинается мамлеевщина. Советские люди вдруг оказываются какими-то монстрами, и эти монстры гораздо живее и интереснее, чем совковые картонные декорации.

Там было много “лирики” с речками-березками родного Подмосковья, но попадались и бодрые строители БАМа, мужественные полярники, седовласые ветераны-генералы. Все они, как зомби, с ревом ломились в фантастическую, абсурдистскую прозу. Становясь в ней монстрами, они чувствовали себя естественней, чем в убогих бодро-сладковатых стишатах.

Отличие только в том, что у Симоньян отсутствует второй акт, остается только приторно-сладкая проза про индоуток и "пленительные мокрые ресницы» в которых (?) героиня выходит из моря.


​​То ли дело шедевр Маргариты "Черные глаза":

«... пятна ряски, как бляхи застывшего жира на густом петушином бульоне. Над пшеницей планирует витютень, в изумлении глядя на вертолет, справа - зеленый подшерсток сахарной свеклы, а на бахче - тугие задницы казаков и казачек в синих трико.».

«В хуторе голосят индоутки, бабы носятся вдоль ерыков, расхристанные, продираются цапкой сквозь ровные грядки, начищают сияющие потолки и крахмалят напирники. Все-таки Путин по телевизору будет на них смотреть - стыдно.».

«Месяц низко дрожал над волной, как желтый язык, которым море хотело лизнуть спускавшиеся со стороны ущелья заварные белые облака. Выйдя из моря в пленительных мокрых ресницах, я присела на гальку. Военкор отдал мне свой свитер, пропахший острым одеколоном и перечным духом чужого мужчины...».

«Гусыни все так же недвижно стояли над клевером. Руслан снова уставил в них свои темные веки, силясь вспомнить, о чем он таком размышлял остроумном и, возможно, полезном для книжек — о чем-то про велосипеды. Не вспомнил. Обернулся еще раз взглянуть на задницу девушки, но и она уже скрылась за поворотом.»


Выбери свой стиль прокрастинации (из the New Yorker)


​​Прочитал биографию Майка Науменко ("Майк Науменко. Бегство из зоопарка" Александра Кушнира). Поразил следующий эпизод:

В конце 1990 года Илью Куликова снова арестовали, причем на этот раз он попался на краже мяса с комбината. Басист "Зоопарка" вписался в эту авантрюру от полной безысходности: у него рос маленький сын Родион, а полки продуктовых магазинов в этот год были угрожающе пусты.

За два года до этого "Белая полоса" вышла официальным тиражом в сотни тысяч копий, даже несмотря на то, что к этому моменту уже несколько лет распространялась магнитофонными «писателями». Популярность "Зоопарка" к 1990 г. начала снижаться, но их концерты все еще более чем востребованы, они все еще звезды.


Отличный пост об «Интернате» Жадана: "Невероятное описание восточноукраинского нигде, разбомбленного, выжженного, изъятого из пользования здоровых людей, места, где все всего боятся, где нет ни ваших, ни наших, ни нас, ни вас, каждый сам по себе и ждёт хотя бы какой-то ясности…».

Сто лет хочу написать об этой книге. Жадан - потрясающий мастер ярких пейзажей - в «Интернате» сознательно отказывается от всех цветов ради черного и серого (слово «дым» и производные повторяются в книге 50 раз):

Туман мерцает и оседает под мелким дождём. За дождём чернеют крыши частного сектора, высокие деревья, тёмные ряды кукурузы. А дальше, справа, горизонт обрывается, и там, в долине, лежит город. Города не видно, но оттуда, где он лежит, поднимаются чёрные высокие дымы. Поднимаются ещё с вчера, словно где-то прорвало грунт – и из земли выходит что-то наихудшее, и как это наихудшее остановить, не знает никто, потому что никто не знает, как такое случилось, что грунты расступились, выпустили из себя всю эту черноту, расползающуюся теперь по январскому небу, забивающую собой все отверстия и щели.

Волшебство, всегда неуловимо мерцающее где-то на границах мира в других романах Жадана, исчезает, оставляя документальную достоверность. Время и место легко угадываются, подозреваю, что люди, хорошо знающие географию Дебальцево понимают, где происходит действие в точностью до дома. От ощущения бескрайнего мира, наполненного магией, как, например, в «Ворошиловграде» - к затхлости "тысяч нор и укрытий, в которых прячутся тысячи жителей города". Люди, укрывающиеся в этих подвалах описаны совершенно безжалостно, так мог написать только человек, выросший среди них:
Паша вдруг ловит себя на мысли, что все они здесь говорят так, словно до этого не разговаривали несколько месяцев: быстро и неразборчиво, пытаются исповедаться, ничего не хотят забирать с собой. Говорят столько всего лишнего, неважного, на повышенных тонах, поучают, обвиняют, оправдываются. Брошенные, униженные, забытые. Обиженные. Ну да, думает Паша, а как же, обиженные. Брошенные. Никого, думает он, никого не жалко. Никого.

Наверное не обязательно писать о том, что Прилепин говно, чтобы похвалить Жадана, но не могу удержаться от одного замечания. «Некоторые не попадут в ад» и «Интернат» стоит прочитать, чтобы сопоставить две оптики: человека, приехавшего "раскрутить невиданную карусель и самому на ней прокатиться» и человека, живущего среди этих людей, и глубоко понимающего, как они устроены. Выехав из ДНР/ЛНР, написав об этой войне книгу, Прилепин оставил удивительное по степени растерянности признание:
Конечно же, когда мы, русские, заезжали, они смотрели на нас, казалось, как на полубогов. А потом, когда я там уже два, три, четыре года пробыл, то понял, что у нас все основные системы миропонимания различаются на 200 процентов. Они одни - мы другие. Но при этом они не киевские хохлы, они не львовские хохлы. Они особые хохлы. Они хотят быть в России, конечно же, хотят. Но они всё равно хохлы. Да, хохлы, они просто хохлы - и всё. Хохлы.


"Vita Nostra» Марины и Сергея Дяченко
(ахтунг, спойлеры в гигантских количествах)

Когда дочитал Vita Nostra, удивился, что Василий Владимирский разнес «Опиумную войну», но при этом очень хвалил книгу Дяченко. И там и там магическая академия, подростковая любовь-морковь, ревность и конкуренция, главная героиня, которая открывает в себе уникальные способности. Не знаю, можно ли классифицировать Vita Nostra как dark fantasy, но мрачная атмосфера определено роднит ее с «Опиумной войной». К счастью, в конце Vita Nostra оказывается не только подростковым романом об отношениях, но и мифом о сотворении мира, в котором объекты не существуют, пока им не дано истинное имя - не то чтобы совсем уж новая идея, но определенно придающая книге глубину и объем. Но если посмотреть отзывы, то конец то как раз и не нравится, «финал странноват и непонятен».

Мне кажется, главная причина, почему Vita Nostra так любят - это setting. Дяченко удалось создать узнаваемый то ли позднесоветский, то ли раннепостсоветский университет. "Сиротский уют общежитий", общие кухни и душевые и специфические отношения между студентами и преподавателями. Главное в этих отношения то, что преподаватели ежедневно демонстрируют студентам, что студенты не заслуживают никакого уважения в нынешнем виде, но если будут прилагать все возможные усилия, то, быть может, в итоге из них что-то получится. Студенты одновременно ненавидят своих преподавателей и обожают их, готовы на всё, чтобы преподаватель наконец-то выделил их из толпы, увидел в них личность (а личность в этой системе неотделима от «специалист»/«профессионал»). Это ежедневный psychological abuse как главное правило игры - цель заключается в том, что сломать студентов и заново собрать из них что-то новое. По непонятной мне причине этот опыт оказывается особенно близок филологам (может быть дело в изучении древних языков?) С одной стороны, в этом есть наше местное российское/украинское хамство (например, обращение одновременно на «ты» и по фамилии или комментарии о внешнем виде). К счастью, это стремительно уходит из нашего высшего образования, такое уже редко встретишь - одна из причин, почему setting оказался неблизким лично мне - я учился уже в других условиях, совкового хамства было гораздо меньше. С другой стороны, образование как трансформация, перерождение, а не механическое накопление какие-то знаний словно книг на полках библиотеки - это суть высшего образования независимо от страны или времени. В Goodreads кто-то написал, что "this book somehow captures the experience of what happens to you in college better than anything else I know». Сомневаюсь, что этот человек сталкивался с банальным хамством со стороны преподавателей, скорее ему близок опыт болезненной трансформации, переживаемой в университете.


Дочитал Vita Nostra Марины и Сергея Дяченко, конец меня озадачил (в хорошем смысле), решил почитать отзывы. В итоге эта запись не о Vita Nostra, а об абсолютно черном сферическом читательском отзыве в вакууме массой один килограмм и объемом один литр:

"У книги странное начало и совсем непонятный для меня смысл. Сюжетная линия сумбурная и не совсем понятно о чем же все-таки авторы хотели поведать читателям. Финал вообще был для меня странноват и непонятен. Итог можно подвести такой. Книгу стоит купить только если вы очень сильный фанат фантастики."

(Найдено на litres).


У меня наконец то начался отпуск, и я решил возродить канал из пепла. Переход на дистанционную работу разрушил некоторые привычки, которые неожиданно оказались важными для ведения канала - например, я перестал пользоваться общественным транспортом и, как следствие, читать в дороге. В результате, канал впал в летаргический сон, надеюсь, его еще не поздно разбудить. Обещаю писать как минимум по одному посту в неделю до начала сентября 🙏

Я обычно читаю книги блоками, объединенными какой-то общей темой, буду писать в том же духе. Планирую:

Смерть и похороны в нашей культуре (Мохов, Даути, Арьес). Смерть - главное табу в нашем мире, в котором уже можно шутить со сцены про дефекацию и откровенно обсуждать секс. Между тем, по мере того, как население мира становится все старше, и успехи медицины позволяют откладывать физическую смерть все дальше, мы как никогда нуждаемся в разговоре о том, что такое достойная смерть. В противоположном случае мы рискуем обречь себя и своих близких на десятилетия медленного угасания жизни в домах престарелых, где от тех, кто когда-то был человеком остается только покрытое пролежнями тело.

Война на Донбассе (Жадан, Прилепин, Жучковский). Война еще идет, но ее начало уже стало историей. В нашем обществе все больше желания объявить войну исключительно украинским делом, но именно события 2014 года сформировали нынешнюю политическую ситуацию в России, в том числе - условия для пожизненного правления Путина. Донбасс показал хрупкость нашей "нормальности", удивительную легкость с которой обычная жизнь вдруг сползает в ад. И этот ад уже здесь, рядом с нами, он просто неравномерно распределен.

Дзен-подход к личной продуктивности (Ньюпорт, МакКеон, Пенман & Уильямс). Скорость, мультизадачность и технические средства - три всадника Апокалипсиса. Иногда остановиться - единственный способ успеть.

Говорят, хорошая фантастика на русском языке существует! (Мария и Сергей Дяченко, Веркин, Идиатуллин). У меня изначально негативное отношение к фантастике, написанной на русском языке. Быть может, предвзятось заставила меня пропустить много хорошего. Последний раз я преодолевал эту предубежденность, когда прочитал "Остров Сахалин", - отличную книгу. Может стоит попробовать еще?


Актуально


Чуть раньше писал, что Жучковский - образцово показательный графоман. Но в книге есть один фрагмент, который заслуживает того, чтобы приходить в кошмарах.

2 июля Жуковский сопровождал на передовую очередную группу, приехавшую воевать в Славянск из России. Они направлялись к больничному комплексу в Семёновке, по дороге машина попала в засаду и была расстреляна из автоматов. Большая часть группы стала отступать к больничному комплексу, но двое новобранцев остались, чтобы подавить вражеский огонь. Они использовали расстрелянную машину как прикрытие, в этот момент по машине выстрелил танк, находившийся вне зоны видимости. От следующего снаряда машина взорвалась, начался артиллерийский обстрел. Выжившие отошли в больницу и долго укрывались там от обстрела.

Когда танки на время замолкли .. мы с командиром Малым и двумя бойцами Синдбадом и Клещом на откры­том УАЗике поехали на место боя забрать тела. Оставили машину за стеной одного из зданий, метров за двести, чтобы она не была повреждена артиллерийским огнем.

Подойдя к месту боя, мы обнаружили, что микроавтобус, на котором приехала наша группа, сгорел дотла, тела погибших также наполовину сгорели. С собой мы взяли одеяла (носилок не было). Стали перекладывать останки и отделившиеся части тел на одеяла, получая ожоги от обуглившихся и ещё тлеющих конечностей. Оде­яла стали загораться, приходилось их тушить, притаптывая берца­ми. Очень страшные были минуты. Тем более что находились мы в зоне прямой досягаемости танковых ударов, как на ладони, и мог­ли быть уничтожены в любой момент. Потом мы пришли к выводу, что вражеские танкисты наблюдали за нами в оптику и проявили человечность, не решившись стрелять по тем, кто пришёл забирать тела погибших.

Донесли тела на одеялах до машины и поехали в Славянск. Дорога превратилась в сущий ад: чтобы не попасть под артобстрел, гнали на всей скорости, машина прыгала на ухабах, тела сползали из кузова (у него не было заднего борта), так что приходилось их держать за конечности, получая ожоги. Через минут десять вдруг полил сильный дождь. Артиллерия замолкла. Мы сбавили ход. Во­да остудила тела погибших.


Кто именно погиб смогли выяснить позже, когда пересчитали тех, кто выжил. Оба погибшие приехали из Питера, это был их первый бой. У одного из них осталась жена и трое детей.


Три момента об одном и том же:

«Командировка в Донецк»:
Ко мне на рынке в Алчевске подошел мужик и сказал: «Вы же из России, да? Передайте Путину, что наш город захватила банда».

Сергей Жадан «Интернат»:
«Паша помнит, что некоторые из них, особенно не местные, а те, что приехали, именно так себя и вели: подчёркнуто доброжелательно, постоянно улыбаясь мирному населению. Конфеты детям, места в автобусе старшим, вежливое стояние в общей очереди: мы здесь ради вас, мы такие, как и вы, мы защитим, будете и дальше учить своих детей.»

Александр Жучковский «85 дней Славянска»:
Людей в городе оказалось очень мало, и большинство оставшихся были, конечно, на стороне ополчения. Только на рынке, куда приехали за электропроводами, чтобы кинуть линию-времянку от генератора, нам что-то вслед прошипели, но очень и очень тихо. И когда я обернулся — прятали глаза. (Вспоминает Дмитрий Стешин, корреспондент «Комсомольской правды», известный дружбой с боевиком БОРН Никитой Тихоновым - познакомил Тихонова с торговцами оружиям и хранил у себя его настоящий паспорт пока тот жил по поддельным документам).

(О чем? Представьте, вас останавливает мент на улице. Требует предъявить документы и объяснить, почему вы не соблюдаете режим самоизоляции. Вы возмущены. Вы говорите, что на то она и самоизоляция, чтобы быть добровольной, и вообще вы за хлебом пошли, в ближайшем к дому магазине нет вашего любимого. В чем причина вашего возмущения? В конце концов сотрудник полиции делает это не ради удовольствия, а из-за того, что получил такой приказ. Приказ ему отдали руководители, которые подчиняются политическим лидерам, выбранным на выборах. В своих действиях мент ограничен законом. И тем не менее, вы воспринимаете это как ограничение своей свободы и оскорбление достоинства. А теперь представьте, что вы вынуждены подчиняться людям, за которыми не стоит ничего кроме чистого насилия. Они никем не избраны, не руководствуются никаким законом, но у них в руках автомат и вы отводите глаза, потому что при желании они могут сделать с вами все что угодно.)


​​Оказалось, что карантин почему-то не способствует чтению, скорее наоборот. Я стал больше смотреть фильмы и слушать музыку, меньше читать. Тем не менее, за 3 недели накопилось, о чем рассказать.

Я дослушал «Командировку в Донецк» (писал об этом подкасте здесь), в последнем эпизоде создатели раскрывают все карты: подкаст не столько об истории войны на Донбассе, сколько том, что переживают люди, оказавшиеся на войне, и как они дальше с этой травмой живут. Личные истории - это очень круто, но после «Командировки» мне захотелось чего-то совсем другого. Подумал, что здорово было бы почитать что-то вроде исторического исследования о войне на востоке Украины. В конце концов прошло уже 6 лет, пыль улеглась, ключевые факты бесспорны, осталось уложить их в связную и непротиворечивую историю. Найти что-то предсказуемо оказалось сложно, я решил почитать «85 дней Славянства» Александра Жучковского. Автор был в отряде Стрелкова, но книга позиционируется не как личный дневник или воспоминания, а как исследование, построенное на многочисленных интервью с участниками событий (конечно же только с одной стороны), включающее множество фотографий и схем.

Я, если честно, был готов немного пострадать, понимая, что автор глубоко идеологически мотивирован, но решил, что можно и потерпеть это ради уникальных воспоминаний участников. Проблема в том, что терпеть пришлось больше, чем я рассчитывал; и дело не столько в идеологии, сколько в стиле. Я в своей жизни читал много студенческих курсовых и ВКР, и все это я уже видел в них: постоянные абзацы из одного предложения, красоты в духе "динамика протестов то повышалась, то понижалась», «точно известно о примерно 30 раненых»; навязчивое использование слова «очевидно» в каждой ситуации, когда автор не может подтвердить свое мнение фактами. Исторические экскурсы есть только в самом начале книги, но там вполне весело: "Решающим фактором в формировании «украинства» как та­кового стали усилия Польши в середине XIX века» (Польши не существовало как независимого государства в XIX веке), "Регион, который привычно называют Юго-Восточной Украиной ... никогда не был украинским ни культурно, ни политически» (можно взглянуть на этнографические исследования XIX века, посмотреть, на каком языке на этой территории говорили, какие песни пели, как строили дома).
В итоге, не рискну кому-то советовать эту книгу, но некоторые эпизоды все-таки впечатляют:

В ночь на 12 апреля 52 «стрелковца» высадились в Ростовской области, оставили там все свои документы, прошли пешим маршем до 15 километров и в заранее намеченном пункте перешли границу с Украиной. Оттуда дошли до точки, где их и встретили донецкие активисты с транспортом.
При подготовке операции Стрелков просил доставить армейский грузовик ГАЗ-­66. Достать эту машину активисты не смогли, но нашли пятитонный грузовик украинской компании «Новая почта» вместе с водителем этой компании, который вначале даже не был в курсе, в каких исторических событиях он участвует.


На границе Стрелков в присутствии трясущегося от страха шофера, не церемонясь, спросил встречающих: «Водила свой или в расход?» Те ответили, что свой и «в расход» его не надо.
Этот момент поразил донецких активистов, которые психо­логически еще не были готовы к решительным действиям. Позже ополченец Буйный вспоминал: «Знаете, чем стрелковцы отличались от местных? От них пахло войной и какой-то неотвратимой решительностью. Они заходили и в принципе понимали, что придется воевать и лить кровь. Бойцы Стрелкова зашли, уже готовые ко всему психологически. Они пришли, чтобы воевать».


Вдогонку, Горький опубликовал список, разбитый по городам + все предложения скидок
https://gorky.media/context/podderzhim_knizhnikov/


​​Если вдруг среди моих читателей есть кто-то, кто прошел мимо #поддержинезависимых:
Пост Галины Юзефович
Петиция на change.org

Петиции - это конечно замечательно, но можно же просто купить у них книги, это самый приятный способ помощи. Интернет-магазины моих любимых книжных: Порядок слов и Подписные издания. В Подписных доставка по Питеру бесплатна при заказе от 500 рублей.
А еще у них очень крутые инстаграмы: Порядок слов, Подписные издания.

(картинка для привлечения внимания 😂)


​​Читаю «Интернат» Сергея Жадана и слушаю подкаст BBC «Командировка в Донецк».

"Интернат" - это книга о тридцатилетнем учителе, который отправляется в охваченный войной город, чтобы забрать своего племянника из интерната, "Командировка" - документальный подкаст с воспоминаниями журналистов о войне 2014-2015 гг. Пересечений множество, например, в эпизоде "Блокпост" журналисты говорят о бессилии перед людьми с оружием, о том, что в хаосе каждый раз было тяжело понять, чей именно это блокпост - и Жадан описывает то же самое с позиции мирного жителя. Еще больше пересечений в эпизоде "Битва", рассказывающем о падении Дебальцево. Жадан ни разу не называет город, но все легко угадывается: вокзал как главное здание в городе и советские бомбоубежища, забитые людьми, войска, прорывающиеся из окружения.

"Командировка в Донецк" сильно отличается от всего, что я смотрел или читал о войне на Донбассе. Такое ощущение, что журналистам самим надо выговориться, цель не столько информационная, сколько терапевтическая, PTSD-моментов более чем предостаточно. Чего стоит только история Максима Ломакина как его поставили в стенке на одном из блокпостов за предательство (т.е. работу на BBC), или рассказ Ольги Ившиной об отношении к подсолнухам после работы на месте падения Боинга:

Я с тех пор не могу смотреть на подсолнухи. Подсолнухи высокие и красивые, но обычно, когда ты идешь и видишь труп, ты морально готовишься, говоришь себе "вот сюда лучше не смотреть". А здесь ты не может подготовиться к встрече с трупом. Он выпрыгивает на тебя, неожиданно появляется из-за подсолнухов. Это не очень положительно влияет на психику.


Лимонов/Прилепин

В "Невыносимой легкости бытия" Милана Кундеры есть герой по имени Франц. Он расстается с нелюбимой женой (Марией-Клод), но она обещает "бороться до конца", и однажды приходит её время:

«Очнулся он в женевской больнице. Над его койкой склонялась Мария-Клод. Он хотел сказать ей, что не в силах видеть ее здесь ... Он смотрел на Марию-Клод с бесконечной ненавистью и пытался отвернуться к стене. Но не мог пошевельнуть телом. Может, хотя бы голову отвернуть? Но и головой не мог двинуть. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее.»

«Мертвый Франц наконец принадлежит своей законной жене так, как никогда прежде не принадлежал ей. Мария-Клод вершит всем: она взялась за организацию похорон, рассылает извещения о смерти, покупает венки, шьет себе черное платье, а на самом деле — платье свадебное. Да, только мужнины похороны для жены ее истинная свадьба; завершение жизненного пути; награда за все страдания.»

Прилепин сейчас постоянно повторяет, что Лимонов вообще был резок в высказываниях и ревнив, ругал много кого другого. Все это правда, но только о Прилепине он писал, понимая, что скоро умрет, оставляя текст как завещание. Прилепин "фраер", "врет вопреки фактам", "тот, кто обернулся в конце неудачно", "толстолягий мордатый парень":

Он банален и слишком толстые ляжки, ну и банальные книги, в которых высказывает пошлые истины для домохозяек. Я никогда к этому не стремился.Мой интеллект выше его книг.Они для чтения в первом классе жизни. .

И тем не менее Прилепин как танк (или как Мария-Клод) захватывает место главного наследника и душеприказчика, хоронит Лимонова и объявляет себя "хранителем его наследия неопубликованного".

Лимонов перед смертью сделал все, чтобы этого избежать, но не повезло.

Показано 20 последних публикаций.

116

подписчиков
Статистика канала